Рассказ Чехова «Попрыгунья» (1891) повествует о драме некой столичной семьи. Дымов — тихий, скромный и честный врач, живущий небогато. Ольга Ивановна (собственно, Попрыгунья) — его энергичная жена, обожающая тусовки. Пока муж принимает больных, жена поет, рисует, лепит и собирает в доме всякого рода людей искусства, на которых помешана. Денег в семье конечно мало, поэтому, превращая дом в модный салон, легкомысленная Попрыгунья исхитряется как может: например, вешает вместо штор рыбацкие сети, и все в восторге. Художник Рябовский — модный живописец, в которого Попрыгунья влюбляется и уезжает с ним на лето на Волгу, забыв о муже. Но затем Рябовский ее бросает, и она вынуждена вернуться к мужу. Который к тому времени, самоотверженно спасая больных, заболевает дифтерией и по-чеховски назидательно умирает. Таков вкратце сюжет.
Проблема в том, что после выхода «Попрыгуньи» общие знакомые перестали Чехову подавать руку, считая его говнюком, и некоторые не разговаривали с ним до самой смерти. Семья, описанная Чеховым, действительно жила в Москве, причем, в том доме, о котором мы говорили выше. И это была очень известная семья, потому что их дом был (во многом стараниями жены) и впрямь превращен в гостеприимный салон, где собиралась столичная богема. Хозяев дома все в Москве знали, любили и уважали. Естественно, регулярно бывал в этом доме и Чехов — тусовался, пил чаи, слушал рояли, разглядывал те самые шторы из рыбацких сетей, и все остальное, что позже описал, изменив фамилии и рассудив, что этого хватит. Чехов даже не постеснялся вставлять в рассказ любимые выражения хозяев дома и отдельные цитаты из их с ним переписки.
Под Дымовым имелся в виду врач Дмитрий Павлович Кувшинников — действительно самоотверженный медик и подвижник. Тихим и зашуганным он, конечно, не был. И постоянные домашние тусовки его не напрягали, он в них активно участвовал. Художественная богема уважала Кувшинникова — достаточно сказать, что именно он, Дмитрий Кувшинников, изображен на знаменитой картине Перова «Охотники на привале» в роли главного рассказчика.
Попрыгунью Ольгу Ивановну на самом деле звали Софьей Петровной Кувшинниковой. Бездарной легкомысленной попрыгуньей, которая прожигала деньги своего мужа и «немного рисовала», Софья Петровна никак не была — эта оценка целиком и полностью на совести Чехова. Софья Петровна была в высшей степени талантливая и интеллигентная дама с добрым и открытым сердцем, всеобщая любимица. И ее работы были очень профессиональны и постоянно появлялись на выставках.
А что касается вздорного модного художника Рябовского, выведенного в образе негодяя, — это, разумеется, был сам знаменитый живописец Левитан. С которым у Софьи Петровны года за четыре до написания «Попрыгуньи» действительно был роман и совместное лето на Волге.
Сказать, что современники Чехова тихо офонарели, прочитав это произведение — это ничего не сказать. Левитан хотел вызвать его на дуэль. Друг Чехова актер Ленский написал ему настолько уничижительное письмо, что Чехов сжег его, впервые в жизни постыдившись сохранить письмо в своем архиве. От всех знакомых посыпались адские упреки и ругань. Отвечал на них Антон Павлович еще более хамски, открещивался словами (буквальная цитата): «Моя попрыгунья хорошенькая, а ведь Софья Петровна не так уж красива и молода!»
Жизнь врача Кувшинникова окончилась не заражением во время самоотверженного спасения своего больного, как хотелось бы Чехову в рассказе. Вместо него это сделала сама Софья Петровна. Пережив и мужа, и Левитана, и самого Чехова, она умерла, заразившись тифом, когда самоотверженно ухаживала за обнищавшей больной художницей из числа своих знакомых. А дом, где собирались великие художники, где висели на окнах рыбацкие сети, а на антресолях жил дрессированный журавль, до сих пор стоит в Москве в глухих дворах.
